Пережить все трудности ей помог сильный характер. Алена тоже девушка непростая. Это на вид она милая и улыбчивая. И только близкие знают ее вспыльчивый и взрывной характер. Говорят, может кулаком по столу стукнуть или телефон из окна автомобиля выбросить. «МК-Бульвар» на всякий случай вел себя поосторожнее.

— Насколько известно, по паспорту вы Елена. Чем вам это имя не понравилось?

— Мама хотела назвать меня Алиной, но против этого имени был папа. Мои родные пришли к компромиссу и стали называть меня Аленой, что наиболее созвучно имени Алина. Мама решила и в документах меня оформить как Алену, но ей сказали, что православное имя — Елена. А дома можно и Алиной называть. Мама не стала спорить и согласилась. Вот так я и стала для всех Алена, а по документам Елена. Но Елена — это не «мое» имя, я даже на него не откликаюсь.

— Роль Светланы в сериале «Огонь любви» — ваша первая крупная работа. Эта роль принесла вам известность?

— На днях я приехала из Костромской области, где отдыхала и собирала грибы. Вот там «известность» я почувствовала сполна! Мне буквально не давали прохода, особенно дети и, конечно, женщины. Все интересовались: а что же будет дальше? Никакой камуфляж не помогал: ни темные очки, ни панамы. В Москве я это чувствую меньше. Здесь я передвигаюсь на автомобиле. Выхожу со съемочной площадки, сажусь в авто и еду домой.

— Вы сейчас с мамой живете?

— Да. Недавно мы с моим молодым человеком решили взять паузу в наших отношениях, и я переехала к маме. Раньше мы с мамой жили в Красноярске. А потом, когда я уже училась на 2-м курсе ВГИКа, мама переехала в Москву. Все было очень непросто, мы купили квартиру, пришлось взять деньги в долг, потом отдавать. Тогда я бралась за любую работу. Танцевала в ночных клубах, вела корпоративные вечеринки, детские праздники, снималась в массовках, участвовала в пародиях, работала Снегурочкой…

— Кто у вас в Красноярске остался?

— Отец, друзья и еще есть родственники. С отцом мы, к сожалению, не общаемся, видимо, у него в этом нет необходимости. У него своя семья. Мама у меня по профессии юрист, а у отца свой бизнес.

— Ваша мама юрист. Выходит, с заключением договоров у вас проблем нет? Вас обмануть не смогут?

— Прецеденты были, когда я пыталась заниматься этим самостоятельно. Но теперь я все приношу маме. Лучше лишний раз перестраховаться.

— В детстве вы танцевали в ансамбле. Успехи были?

— Я профессиональная танцовщица. Танцевала и народные танцы, и модерн. Ездила в Испанию, училась танцевать фламенко. А после преподавала для маленьких детей, когда зарабатывала деньги на квартиру. Если у меня будет простой в кино, то без работы я не останусь. Могу преподавать и танцевать. Еще я на радио новости читала, был опыт работы на ТВ.

— По маминым родителям у вас польские корни. Как ваши предки оказались в Красноярске?

— Бабушкин отец был сослан в Сибирь за переход советско-польской границы. И моя прабабушка вместе с дочерьми поехала искать его. Они знали, что его сослали в Красноярск, но о том, что его расстреляли как врага народа в 1937 году, узнали только в 2002-м. Мама через своих друзей получила разрешение ознакомиться с архивными документами. Это жуткая история, без слез нельзя читать. Моя бабушка мечтает поехать в Польшу, чтобы найти там родственников. Но я из-за недостатка времени, к сожалению, не могу ей в этом помочь.

— Вы как-то рассказывали, что театром увлеклись после того, как пошли брать автограф у Светланы Крючковой. Что вас поразило за кулисами?

— Это случилось в Красноярске, когда мне было лет 15. Я посмотрела спектакль с участием Светланы Крючковой и пошла через служебный вход взять у нее автограф. Ходила как завороженная, смотрела на сцену, костюмы — и вдруг поняла, что это мое и я хочу остаться здесь, в театре. И пришла к Крючковой уже не за автографом, а с вопросом, что нужно для этого сделать. Помню, что даже читала Крючковой стихи и басни. А она учила меня правильно стоять и держать спину.

— Как ваша мама отнеслась к вашему решению стать актрисой?

— Мама была этому не очень рада, но она всегда дает мне возможность сделать свой выбор. Конечно, она говорила мне, что это очень трудная и сложная профессия. Но мама всегда в меня верила.

— Про себя вы говорите, что характер у вас не сахар. Как это проявляется в повседневной жизни?

— Я вспыльчива, и настроение у меня часто меняется. Если с посторонними людьми я стараюсь быть сдержанной и терпеливой, то с близкими людьми, к своему стыду, иногда проявляю свой характер. Потом, конечно, очень жалею об этом, но в пике эмоций не могу себя контролировать. Вот у меня сейчас противоударный телефон, который я не раз из окна автомобиля выбрасывала. Вещь полезная, он у меня уже целый год держится.

— Еще говорят, что вы с режиссерами ругаетесь…

— Конфликты возникают, когда режиссер не может мне объяснить, почему моя героиня поступает так, а не иначе. Я не могу просто принять — я должна знать: почему? Это мой любимый вопрос по жизни с детства. Но не все режиссеры идут навстречу. Некоторые обижаются, считают меня очень сложной. Но есть режиссеры, с которыми мы понимаем друг друга буквально с полуслова, тогда и работа с ними доставляет огромное удовольствие.

— Как у вас сейчас на личном фронте?

— Я в свободном полете, в паузе, в осмыслении того, что у меня было. Но я никогда никого не ищу, мужчины меня сами находят. Я безумно влюбчивый человек. Влюбляюсь сильно и часто. И, по-моему, это никогда не закончится.

— Как реагируют мужчины, когда вы от них уходите?

— Все по-разному. Одни принимают это, другие преследуют.

— В свое время у вас был молодой, но состоятельный человек, с которым вы расстались якобы из-за того, что он ограничивал ваше свободолюбие. В чем это выражалось?

— Он приезжал на съемки, знакомился с актерами и режиссерами, был всегда рядом, и это мешало работе. В результате он стал мне неинтересен. Он ревновал, хотел контролировать мою жизнь и весь мой рабочий процесс. Даже читал мои sms и потом не стесняясь мне об этом рассказывал.

— Видимо, по отношению к мужчинам вы девушка с претензиями?

— О да, с большими. Для меня настоящий мужчина — это который сам принимает решения. Он должен быть очень сильным и, конечно, состоятельным. Так сложилось, что сильнее меня быть сложно.

— Вы можете назвать себя модницей?

— Нет. Одежда не самое главное для меня. Я могу ходить в джинсах, майках, кроссовках и при этом хорошо себя чувствовать. А бывают периоды, когда мне хочется носить только платья, каблуки и драгоценности. Я никогда не мечтаю о вещах — для меня это скучно. Я мечтаю о путешествиях, странах. Например, мечтаю поехать в Австралию: там я еще не была.

— А где уже успели побывать?

— Я не считала. Но мой паспорт почти весь заполнен печатями и визами. Самая запоминающаяся поездка у меня была на остров Маврикий. В 150 км от него есть еще один маленький остров, где живут аборигены. Они не знают ни французского, ни английского, говорят на своем языке. Вот на этот остров я и поехала. Одна. Просто издалека увидела гору и решила нарисовать с нее пейзаж. Меня привезли на лодке и оставили. И вот тут мне стало страшно. Я шла, тайком снимая все на камеру, а за мной бежала вся деревня во главе с худыми маленькими коровами, маленькими худыми кабанами и такими же маленькими и худыми курицами. Женщины почему-то сильно кричали. А я не знала, что это значит. В итоге я нашла общий язык с двумя мальчишками и знаками попросила отвести меня на гору. Я получила море впечатлений. Они, наверное, тоже.

— Вид с горы удалось нарисовать?

— Удалось. Эта картина висела в рамочке у моего молодого человека, а когда я оттуда съехала, то отдала ее маме на сохранение. Чтобы в порыве эмоций не разорвать и не выбросить.