Интервью с этим господином делать непросто.

Он говорит только по-немецки, и поэтому приходится терпеть двойной перевод. Впрочем, Герт Хофф заслужил право говорить так, как ему нравится, потому что сегодня он, пожалуй, один из главных массовиков-затейников. Г-н Хофф поставил Новый год−2000 в Афинах, Бухаресте и Пекине, устроил помпезнейшую «Ночь-Евро» в честь перехода стран Еврозоны на единую валюту, наконец, превратил обычный металлургический завод в окрестностях Дрездена в сплошной фейерверк. Герт Хофф — это моря света и огня в самых неприспособленных для этого местах. Кульминацией грядущего Дня города станет шоу режиссера на Красной площади. «Scorpions», Томас Андерс, президентский оркестр Павла Овсянникова и сумасшедшее световое шоу от Герта Хоффа.

За несколько дней до всенародного гулянья режиссер беседует с «МК-Бульваром».

— Красная площадь для вас что-то значит или это просто еще одно место на карте, где вам предстоит поставить шоу?

— Конечно, значит. Во-первых, я здесь ни разу не работал и поэтому даже волнуюсь, во-вторых, я из Восточной Германии, и мое сердце, наверное, всегда будет биться в унисон с Россией. Я приезжал несколько месяцев назад, фотографировал площадь, и мне показалось, будто это место специально создано для таких представлений и дает возможность показать ни на что не похожее действо…

— Вы много работали с музыкантами и, наверное, можете сказать, насколько современная поп- и рок-музыка зависит от спецэффектов. Иными словами, могут ли музыканты сейчас обойтись без таких людей, как вы?

— Смотря что принимать за спецэффекты. Сама музыка для меня своего рода спецэффект. Это некий сплав ритма и философии в текстах. Когда есть ритм и философия, то играть можно в абсолютном помещении и иметь большой успех. А когда музыка пустая, то все прожекторы мира будут бесполезными. Прежде чем предложить кому-либо из музыкантов свои услуги, я очень внимательно слушаю его записи. Музыка должна меня зацепить.

— Вас в свое время зацепили самые разные артисты. Например, Диаманда Галас, «Rammstein», Джон Кейл, Бликса Баргельд. Все это просто отдельные планеты…

— Стиль музыки для меня не имеет большого значения. Во-первых, потому, что я меломан и люблю самую разную музыку, во-вторых, главное для меня текст. С английским у меня неважно, и поэтому докопаться до смысла песен не всегда было просто, но всякий раз я решал эту проблему. «Rammstein» я услышал впервые в 1994 году. Это было для меня настоящим потрясением, ну прямо нож в сердце. Когда нас познакомили, то я сразу же предложил им свои услуги. С тех пор мы часто работаем вместе.

— Море огня — это ваша идея?

— Нет, это предложили они. Я просто сделал так, чтобы огонь выглядел поэффектней.

— Ну это мягко сказано. Сказать честно, в зале иногда бывает страшновато. Музыканты на сцене не пугаются?

— Я не знаю, что может их испугать. Тиль, фронтмен «Rammstein», настоящий экстремист, и, по-моему, плавать в огне для него гораздо приятнее, чем в бассейне. До меня они выделывали с пиротехникой куда более опасные вещи. Ко мне у страховых компаний никаких претензий нет. Это же не совсем настоящее пламя.

— Что сложнее, огненное шоу для «Rammstein» или концерт Диаманды Галас, который проходит, как правило, в полной темноте?

— Это нельзя сравнивать. Самое сложное — это идея, которая могла бы вжиться в музыку. Чтобы такая идея у меня появилась, я должен внимательно слушать песни и обязательно понять, как может выглядеть их исполнение. Для меня нет серьезной разницы между пятью простыми прожекторами и десятком сложнейших огнеметов. Не я это оборудование устанавливаю. Я только придумываю, и в этом отношении и Диаманда, и «Rammstein» заняли примерно одинаковое количество. И то и другое — процесс, только с разными результатами.

— Вы, наверное, все равно не скажете, но хотя бы намекните на то, что увидят люди на Красной площади?

— Помимо всего прочего световые приборы нового поколения.

— Что-то из области фантастики?

— Не совсем. С одной стороны, это обычные прожекторы, но сделаны они по принципиально новой технологии. Это сложно объяснить… В общем, благодаря разным линзам такие приборы дают концентрированный луч света длиной семь километров. Я пробовал их недавно в Америке, но в Европе вы увидите такое первые. Будет очень красиво.