Есть у меня приятель с чувством прекрасного где-то в животе. То есть лажу, как говорят подростки, чует сразу. Хотя и изъясняется не всегда понятно. Помнится, почти два года назад я рекламировал ему никому не известную группу Kosheen: «новое слово в драм-н-бэйсе», «тетка поет, что твоя Надежда Бабкина», «из людей так и прут идеи» и все в таком духе. Приятель взял пластинку, послушал и вернул с вердиктом «скучные они какие-то». Я на него махнул рукой — чего с дурака взять.
Прошло два года. Вышел второй альбом у любимой MTV, а стало быть, и всем прогрессивным человечеством группы Kosheen. Послушал я его. И вправду скучно.
Первая песня, похожая на что-то разумное, доброе, вечное, появляется минуте на тридцатой и тут же глушится какими-то гитарами, словно спертыми из чулана у упившихся панков. Вообще, гитары эти больше всего доводят. Мало нам Трики в обнимку с парнями из Red Hot Chili Peppers. Драм-н-бэйс опять-таки куда-то подевался. На его месте — пробивающий бочку барабан на четыре четвертых. Ритм, под который если и можно танцевать, то только тем способом, каким когда-то плясал на сцене Дэвид Бирн — вытягивая и убирая вперед-назад голову и хиляя походкой пеликана, за что его движения справедливо были названы паралитическими. Да вот одна проблема: даже плясать не хочется.
Вообще, конечно, они хорошие, эти «кошины». Смешные. Два ди-джея и мать-одиночка. Мать-одиночка с шестнадцати лет в бегах из дома, ошивалась в сквотах и чуть ли не у местных ирландских индейцев (есть такой диагноз), боролась за природу и пела томные песни под гитару своим могучим голосом, покамест не добрела до Бристоля. А в Бристоле — ночная жизнь, трип-хоп, Рони Сайз и Бет Гиббонс. Да два ди-джея, Марки по прозвищу Субстанция и Дэррен по прозвищу Декодер, нарезают в клубе Ruffneck Ting нечто такое электронно-ностальгическое и собираются произвести революцию. Дело, надо заметить, происходит в начале 90-х, когда революции в электронной музыке производились каждые полгода — то трип-хоп, то джангл, то еще чего пострашнее, вроде дрилл-н-бэйса, придумают. Так что дело было за малым. Понять, с какого конца запаливать костер революции этой самой.
С парнями, с которыми познакомилась мать-одиночка, Шин Эдвардс по имени, тоже случались чудеса. Вот Дэррен, еще не будучи Декодером, а будучи самым прозаичным Дэрреном Били, играл-играл на гитаре всякие гаражные штуки да встретил однажды самого Джоффа Бэрроу, впоследствии главный ум, честь и совесть небезызвестных Portishead. Джофф и сказал будущему Декодеру: «Доколе, юноша, терзать будешь сей инструмент немодный?» — и показал ему штуку с кучей ручек, которой дашь по зубам — замычит, главное — в розетку воткнуть. И забросил будущий Декодер свою гитару, чтобы никогда к ней больше не возвращаться, и купил себе компьютер Atari и сэмплер, с тем чтобы рано или поздно совершить революцию. А пока крутил винил по клубам.
Напрасно будет усматривать в постоянно повторяющихся словах про революцию какой-то особенный авторский сарказм — группа Kosheen в пресс-китах и интервью пользуется им так же часто, как наши алкаши — словом «бля». Группа Kosheen отчего-то уверена, что она «раздвинула границы» и сделала эту самую революцию своим первым, а затем и вторым альбомом, тогда как первый альбом был уже тысяча первой вариацией на тему «ди-джеи играют, а тетка поет» и сто первой на тему «этот стон драм-н-бэйсом зовется». Симпатичной вариацией, лирической и достаточно изобретательной, но настолько аккуратной, что MTV немедленно группу прикормило и прикарманило. А за ней и журналы всякие модные. Это ведь просто происходит: большому бизнесу надо делать вид, что он в струе. Но если он рискнет продавать продукцию какого-нибудь Амона Тобина, ему массовый потребитель в лицо харкнет, полагая, что вот этим утонченным издевательством большой бизнес харкает в лицо ему, потребителю. Поэтому на знамя поднимается все, что поддается рихтовке, как говорил наш народный трибун товарищ Анпилов. А что от рихтовки клиент иногда умирает — так это ничего. Их, этих клиентов, миллионы. Кроме того, иногда труп продавать куда выгоднее, нежели живое существо. Он лучше пахнет.
Так что Kosheen ныне — самый натуральный труп. Нечто совершенно неживое, тупо движущееся по прямой, как будто восковую куклу на веревочке везут. Труп вполне себе симпатичный и способный вызвать массу положительных эмоций. Но то, что кадр помер, — очевидно. И по музыке, и по страсти, с которой оный кадр предается борьбе за природу и права индейцев. Даже на обложку поместил индианку и назвал пластинку словом, когда-то обозначавшим у индейцев символ плодородия. Ну так оно или нет — индеец ведь не скажет: он уже хороший индеец, то есть той же примерно степени живости, что и группа Kosheen. Но главное — это ведь подписать потом: слово, мол, сие означает… и так далее. Какое отношение слово сие имеет к тому, что оно призвано предварять, а именно к музыке со словами, — пес его знает. Зато звучит красиво. Короче, даже внешние признаки мертвого тела налицо. Можно вглубь не лазать.
Но теперь к бабке не ходи — начнут группу впаривать и кричать, что лучше этого — только «Битлз», да и то не весь. Шоу-бизнес скушал очередного пациента и теперь собирается грамотно распорядиться пациентовыми потрохами. Все нормально. Тем паче что и пациент с самого начала не очень протестовал.