Мир никогда не забудет Лени Рифеншталь хотя бы за то, что она сняла два гениальных документальных фильма во время правления Гитлера: они были настолько эффектными, что мир влюбился в фюрера и его теорию совершенной нации. А потом была война. Гитлер открыл свое истинное лицо и отошел в мир иной. За него осталась Лени, которую сочли главным идеологом нацистской философии и заставили каяться во всех грехах. Лени не раскаялась, ее прокляли, она дожила до ста двух лет и стала иконой для молодых людей, потрясенных ее талантом и волей к жизни.

В ее истории нет пикантных подробностей, ее можно читать как летопись минувшего века.

Прежде чем начать рассказ об одной из самых волнующих женщин XX века, надо разобраться с понятиями. Ключевым понятием в жизни Лени Рифеншталь была «сила воли», качество в наше время практически неупотребимое и забытое. Силовой подход вошел в моду в эпоху борьбы с природой. В начале века восторжествовали машины, потом люди стали поворачивать реки вспять, осушать болота, орошать пустыни. Человек стал сильным и волевым.

И практически это означало, что любое желание может быть исполнено вопреки законам природы и человеческого естества.

А поскольку Лени Рифеншталь была девушкой модной, «сила воли» стала главной чертой ее натуры. Биографы называют это упрямством. Так и пишут: «Детское упрямство удивительным образом сочеталось в ней с чуткостью и романтичностью». Не понимают, что именно романтизм она претворяла в жизнь с помощью силы воли. Свои девичьи фантазии и представления она через кино проецировала на весь мир. Мир сначала поддался. Потом очнулся. И не простил мечтательнице Лени этого дурмана. Никому не нравится, когда его гипнотизируют, заставляя в бессознательном состоянии кричать: «Зиг хайль!» Но — все по порядку.

Лени с детства считала, что мир нуждается в реконструкции. Когда ее отец, самодур и бизнесмен, решил, что лучшей долей для дочки будет секретарская работа в его офисе, Лени развернулась на сто восемьдесят градусов и отправилась учиться танцевать как Айседора Дункан. Трудно сказать, насколько хороши были ее танцы, но пресса всерьез сравнивала ее с Айседорой. Возможно потому, что обе они танцевали босиком в античной одежде, что было чрезвычайно модно в начале прошлого века. А все, что модно, хорошо по определению.

Античный стиль и дух свободы уже тогда владели мыслями мечтательной девушки Лени. К тому же немцам свойственно быть романтиками, ведь романтизм — немецкое изобретение. В двадцатые годы одним из плодов романтизма стал «горный кинематограф» — полудокументальные-полухудожественные фильмы о восхождениях людей на вершины, снятые на реальной натуре, а не в студии. Актер Луис Тренкер — звезда «горных фильмов» — сначала с улыбкой воспринял известие о том, что его новой партнершей станет неизвестная танцовщица. От иронии не осталось и следа, когда он вместе с режиссером и съемочной бригадой стал свидетелем выдержки Лени.

Несмотря на внешние данные избалованной мужчинами и славой актриски, девушка была способна взобраться на гору без страховки и снаряжения. Висеть на краю скалы, цепляясь кончиками пальцев, босиком карабкаться по глыбам, часами сниматься на снегу в легком платье. Похоже, и сама она была сделана изо льда: восхищенные мужчины из съемочной группы пытались ухаживать, но получали неизменный отказ. Лени была влюблена в горы и обожала адреналин, который получала от восхождения на вершины.

В своих мемуарах Рифеншталь пишет, что именно тогда она чувствовала себя безоговорочно счастливой. Это было счастье безумной дикарки, покорительницы природы. Глядя на такое чудо, режиссер Арнольд Фанк, альпинист и изобретатель «горного» кинематографа, решил вложить большие деньги в следующую картину с участием Лени, заявив ее как мегазвезду. Прежде ленты о бесстрашных скалолазах были малобюджетными, актеры, игравшие в них, работали без помощи каскадеров, будучи страстными фанатами альпинизма. Рифеншталь тоже не нуждалась в дублере. Ее животная грация покорила Германию. Фильм «Белый ад Пиц Палю» был принят на ура сначала на родине, потом по всему миру. Его показывали даже в советской России. Так Лени стала звездой.

Как бы ни был беспечален мир немого кино, как бы ни ликовали толпы при виде любимой актрисы, Лени не устраивало такое положение вещей. Актриса всегда пляшет под дудку режиссера, а если проявляет характер, ее называют капризной и расторгают контракт.

В начале века никто не мог представить, что женщина — при всем к ней уважении — способна принимать серьезные решения. Совсем недавно слабый пол носил корсеты и падал в обморок, несмелые проявления феминизма расценивались мужским сообществом как блажь. На этом фоне волевая девушка Лени, взявшая в руки камеру, выглядела весьма забавно. Ее никто не учил, она копировала то, что видела на съемочной площадке. Снимала все подряд. Людей, машины, птиц, облака. И конечно же — спорт. Ни одно жизнеописание Рифеншталь не обходится без упоминания случая с факелом, показательного и кинематографичного по сути своей. Одним из ее операторских дебютов стал ночной лыжный поход с факелами. В руках одного из мальчиков взорвался факел, у него загорелись волосы, огонь перекинулся на Лени, а она продолжала снимать, не обращая на пламя никакого внимания: слишком завораживающим оказался мир изображения. Жизнь, заключенная в прямоугольник кадра, была другой: она приобретала завершенность и красоту.

Когда двадцать лет спустя Рифеншталь будут обвинять в сотрудничестве с нацистским режимом, она ответит: «Я делала красоту. Причем тут вообще политика? Во что вы пытаетесь меня втянуть?» В старости она писала, что камера испытывала ее волю. И покушалась на ее свободу. Показывая другим то, что она видела своими завороженными глазами, Лени погружала их в мир собственных фантазий. И поначалу людям это нравилось.

Первым режиссерским опытом Лени была картина «Голубой свет» (1931 г.). Вместе с другой такой же мечтательницей Белой Балаж она написала сценарий, а потом спродюсировала, сняла, смонтировала фильм и сама же сыграла в нем главную роль. Обычно такие проекты обречены на провал — но фильм вышел отличный. Чтобы лучше понять характер Лени, достаточно проследить сюжет. В альпийской итальянской деревне живет девушка-колдунья Юнта. У нее есть секрет: грот из горного хрусталя высоко в горах. В полнолуние он светится и манит к себе юношей. Те отправляются на поиски источника света и гибнут, срываясь со скал. Грот якобы недоступен, и только Юнта знает туда дорогу. Однажды в деревню приезжает художник, Юнта влюбляется в него и открывает возлюбленному тайный путь к голубому сиянию. Парень не оправдывает доверия, рассказывает тайну жителям деревни, те грабят грот и начинают травить Юнту. Девушка прыгает со скалы.

Патетика ясна. Тема близка любой девушке. Удивительно, но факт: не менее близкой она показалась Адольфу Гитлеру, безвестному политику, который как раз строил планы завоевания мира. Неизвестно, что стало для него более привлекательным: то ли идея недосягаемого грота, то ли босая Лени, танцующая на снегу, — воздержаться от танцев а-ля Дункан в собственном фильме она, разумеется, не смогла.

Это был рок. Не иначе как перст судьбы свел Лени Рифеншталь и Адольфа Гитлера. Она не разбиралась в политике — просто шла по улице, заглянула во дворец спорта, попала на митинг, где витийствовал будущий фюрер, и была поражена тем, как он говорит и как его слушают люди. Она увидела, физически почувствовала его власть над толпой. Мы уже знаем, что сила воли была ее пунктиком. Впервые в жизни она увидела человека настолько же властного, как она сама. И даже более.

Заинтригованная, Рифеншталь срочно написала Адольфу письмо. А он — вот совпадение! — только что посмотрел «Голубой свет» и был счастлив назавтра же встретиться с Лени. Разумеется, Гитлер влюбился. И разумеется, она не ответила взаимностью. Он был чертовски некрасив, а Лени — влюблена в очередного мерзавца с голубыми глазами и роскошным торсом. Ей, как говорится, не везло в любви: в отличие от большинства женщин ее не впечатляли успехи, харизма и властность — этих качеств у нее самой было предостаточно. Она любила парней, похожих на античные статуи, и была готова на все, лишь бы у милого не сходила улыбка с лица. Своим избранникам она помогала в делах: те пользовались ею и технично исчезали. Вот эпизод из ее личной жизни: четыре года Лени жила с оператором Хансом Шнеебергером, заботилась о нем, рекомендовала, устраивала на работу за границу. Из одной командировки, организованной Лени, он не вернулся: написал, что разлюбил ее и нашел другую. Что ж, от этого не умирают — она в очередной раз доказала, что умеет терпеть боль.

Через десять лет во время войны Шнеебергер с женой оказались в концлагере: Лени отыскала и вытащила их практически из печи, пользуясь дружбой с Гитлером. Когда фюрера не стало, война окончилась и американцы начали клеймить виновных, Ханс Шнеебергер отказался ходатайствовать за Рифеншталь: он, дескать, не знал, что она делала во время войны.

Но это — в будущем, а сейчас, в начале тридцатых, звезда Лени сияет ярко. Обеды и ужины с Гитлером сулят Рифеншталь крупные суммы для будущих киношедевров. Взамен требуется пустяк: снять документальный фильм о съезде национал-социалистической партии. Все хотят этого фильма, кроме самой Лени. Немецкие режиссеры бьются за право стать летописцами нового прогрессивного режима. Жаждут увековечить человека, который вывел страну из разрухи и пообещал сделать супердержавой. А Лени тянет с ответом. Ей неохота снимать чиновников на трибунах. Можно с ума сойти от скуки. Свиные лица не вяжутся с ее представлениями о прекрасном. Тогда Гитлер увеличивает счета: в ее распоряжении будут десятки камер, сотни операторов, она станет богатой женщиной. Уважаемой. Иконой новой Германии.

И Лени соглашается. Будь проклят этот день. «Если бы я знала, — сокрушалась Лени пятьдесят лет спустя. — Никто не знал. Сам Черчилль в 1935 году сказал, что он завидует Германии, потому что у нее есть такой фюрер. Вы думаете, я умнее Черчилля?»

Лени не умела делать то, что ей неинтересно. Поэтому она включила фантазию и путем воображаемого коллажирования заменила тучные фигуры депутатов образами воинов из древнегерманской мифологии. Чтобы из свинолицых нацистов вышли добры молодцы, пришлось вырыть ямы для камер и снимать их снизу. На фоне пробегающих облаков. Автоматически решался вопрос с лысинами и вторыми подбородками — снизу их не видно.

Фильм о съезде партии Гитлера получился не сразу. Сначала был отснят и смонтирован «Триумф веры». Он вышел слишком лирическим и не устроил членов партии, хотя Гитлер рукоплескал и строил Лени глазки. Рифеншталь не обиделась, на гонорар купила себе гору красивых платьев и приступила к попытке номер два. «Триумф воли» был уже пожестче: Лени понимала, чего от нее ждут. И ей так хотелось, чтобы от нее отвязались как можно скорее. И дали денег на фильмы о судьбах девушек, трагически влюбленных и брошенных. Не подпуская к монтажному столу никого, работая по двадцать часов в сутки, Лени сделала документальный фильм, обладающий страшной силой.

По сей день он запрещен почти во всех странах мира. Специалисты по психотехнологиям утверждают, что если начать показывать этот фильм сейчас, например в музеях кино, то народ вновь сойдет с ума и фашизм вернется в мир в первозданном виде. В картине Лени заложена бацилла нацизма. Как такое могло случиться? Вопрос века. Все свои коронные гипнотические приемы монтажа Лени придумала сама. Сказочная реальность оказалась ломом, против которого не было приема: люди взрослеют, умнеют, но им всегда хочется верить в сказку. Рутину партийного съезда Лени подменила магической реальностью. Действие «Триумфа» разворачивается на фоне старинного города Нюрнберга. Гитлер спускается с небес (на самолете, но все-таки с небес), и гигантский образ его проступает в облаках, как видение свыше. Ночные шествия, огни факелов, горящих свастик — настоящий шабаш. Но всех людей поголовно тянет на шабаш, потому что это весело и красиво. Воля Лени сотворила волшебство. Мир перевернулся с ног на голову. Красота и ум Гитлера больше не ставились под сомнение — так его сняла наша маленькая волшебница за шесть лет до начала войны. В 1936 году в Берлине проводилась Олимпиада. Национал-социалисты заговорили о том, что это игры евреев, в которых побеждают они же. Гитлер понимал, что антисемитизм представит его в глазах мировой общественности как отсталого агрессивного типа. И затаился. Запретил антисемитскую пропаганду за три месяца до начала игр. И заказал Лени следующий документальный фильм.

Зачем? Затем, что она была официальным поэтом режима на содержании. Платья, машина, бриллианты есть? Так что работайте, женщина. Вот вам еще деньги, сорок пять камер и полк сотрудников. Лени вздохнула, составила план действий и начала дрессировать операторов. По ее задумке они должны были летать вместе с прыгунами и плыть вместе с пловцами. Операторы всячески противились, но сила воли Лени и деньги Гитлера сделали свое дело: картина на сегодняшний день признана лучшим в мире фильмом о спорте и одновременно — пылкой одой нацистской идеологии. В двух документальных лентах, объединенных общим названием «Олимпия», люди идеально красивы. Весь мир до сих пор осуждает Лени, считая, что так она прославляла тело истинного арийца. Но она оказалась сильнее мира: она пережила осуждение.

Вторую мировую она пережидала в Баварии. Сначала Лени пытались использовать по назначению: отправили снимать документальный фильм о войне. Из дорогих салонов, садов и шелков Лени попала в польскую деревню Конск, где ей предложили… заснять расстрел местного населения. Рифеншталь восстала: сохранилась фотография, где немецкий солдат упирается дулом автомата в живот Лени. Тогда ее отозвали с фронта и оставили в покое — она еще могла пригодиться. Лени пыталась вступить в диалог

с Гитлером — без толку: он был слишком поглощен переделом мира. Тогда, взяв с собой камеры, она уехала в Альпы и стала снимать очередной романтический фильм «Долина». Неподалеку находился концлагерь для цыган. Лени попросила выпустить несколько сотен женщин и детей для участия в съемках. Но этот факт впоследствии не облегчил ее участь на скамье подсудимых. Об этом никто не вспомнил, равно как и о ее нежелании снимать РЕАЛЬНЫЙ съезд нацистов, РЕАЛЬНОГО Гитлера. Лени ставили в вину ее сказочное восприятие действительности.

Но вернемся к картине «Долина». Ее сюжет вызывает недоумение: умная зрелая женщина-режиссер словно не замечала ада, кипящего вокруг нее. Мир рушился, а она снимала историю любви цыганки Марты и маркиза, который обещает золотые горы, а потом предает возлюбленную. В финале Марту (в исполнении Лени, естественно) спасает пастух. Быть может, Рифеншталь снимала аллегорию собственной судьбы, предчувствуя ее? Маркиз-Гитлер предал любимую женщину, оставил ее отвечать за свои грехи. Только вот пастух в реальной жизни так и не появился.

Никто не пришел на помощь Лени, когда нацисты были разбиты. Она пыталась бежать в Австрию: ее схватили, осудили и держали в лагерях. Из лагерей она попала в сумасшедший дом — сойти с ума от такой перемены участи было несложно. Спустя четыре года терзаний ее оправдали. Наклеили лейбл «попутчик» (Mitlaufer) и лишили права на профессию, отобрав камеры и отснятый материал.

Лишенная благ, красивых платьев, модных вилл, Лени поселилась в Мюнхене, в мансарде, вдвоем с матерью. Казалось, ее возненавидели все, влюбленные в нее прежде: ведь она на всю жизнь связала себя с Гитлером. В 1952-м с Лени Рифеншталь, наконец, были сняты обвинения в сотрудничестве с нацистами и в присутствии на массовых казнях гражданских лиц в Польше в 1939 году. Она закончила монтаж «Долины», но картину никто не хотел покупать. Бойкот в кинематографической среде оказался серьезной вещью: несмотря на договоренности с Анной Маньяни, Брижит Бардо, Жаном Кокто и Жаном Маре, ей не давали денег на производство.

Разбитая и преданная, Лени решила уйти от мира. Она не смогла убедить своих судей, что не любила Гитлера, не разделяла его взглядов, не состояла в его партии, не понимала его истинных намерений. Что единственной ее целью была красота. Ей не поверили. Преображение мира политики в прекрасную сказку стоило Лени ее репутации. Общество считало (и считает до сих пор), что Лени создала арийскую идеологию. А она утверждала, что просто снимала кино на имеющемся материале, вкладывая в работу всю силу своей души. Если бы Гитлер заказал ей фильм о жизни тушканчиков, получилось бы полотно не менее эпическое. Все, до чего дотрагивалась Лени, превращалось в героик-арт.

Следующим объектом чудесных превращений стали черные аборигены из вымирающего племени нуба. Рифеншталь наткнулась на них случайно, путешествуя по Африке. Это произошло в начале шестидесятых, в Судане разразилась гражданская война — и Лени отправилась в Африку в одиночестве. Ей шел седьмой десяток, большое кино показало ей фигу, а замкнутый мир таинственных чернокожих людей, покрытых татуировками, стал настоящим откровением. Нубийцы были воплощением естественной красоты — грациозные, обнаженные, не ведающие стыда. Она снимала их с утра до ночи, отдавала курьеру пленку и заряжала новую. Никто из белых, кроме Лени, не имел права находиться на территории Нубии, а тем более фотографировать. Сначала Рифеншталь пыталась снять нубийцев в движении, но результат ее не вдохновил. Тогда она остановилась на фотографии. Впоследствии в Европе вышел фотоальбом «Нуба. Люди с другой планеты», потом еще один. Эти альбомы переиздаются до сих пор и стоят достаточно дорого. Но ее и здесь обвинили в нацизме, заявив, что черные тела нубийцев якобы напоминали ей форму СС, а их стройные тела — военную выправку офицеров третьего рейха. Нынешнему поколению любителей фотоискусства Лени этого не понять — и слава Богу.

Когда нашей девушке (то есть уже бабушке) стукнуло семьдесят, она научилась погружаться в океан с аквалангом. Людям старше пятидесяти права на погружение не выдаются. Пришлось подделать документы, переправить год рождения с 1902-го на 1922-й. Дайвингу ее научил бойфренд, тридцатилетний Хорст Кеттнер. Она загадала его себе в фильме «Долина»: спустя тридцать лет пастух ее грез материализовался, чтобы остаться с ней до последних дней. Хорст оказался тем самым надежным парнем атлетического телосложения, которого всю жизнь искала Лени. Вместе они стали снимать подводный мир Мальдивов. На счету Лени более двух тысяч погружений: она была занесена в книгу рекордов Гиннесса как старейший дайвер планеты. Жизнь под водой материализовалась в альбоме «Коралловые сады» и в документальном фильме об Индийском океане «Впечатления под водой» (2002 г.). В интервью она не раз говорила, что только под водой не чувствует боли. Старое тело, продолжающее жить благодаря все той же пресловутой и легендарной силе воли, часто болело. На его долю досталось много испытаний: спортивные травмы, автомобильная авария, падение в вертолете, множественные переломы ребер и порванные легкие. Врачи объясняют долголетие Лени Рифеншталь ее экстремальным образом жизни. Недаром она морозила себя на съемках в альпийских льдах — сохранилась мягкость кожи. Недаром танцевала босиком и ползала по скалам — спортивная подготовка обеспечила эластичность мышц. Большие дозы адреналина, привычка рисковать сделали из обычной немецкой девушки настоящего терминатора. Те, кому посчастливилось общаться с Лени, говорят, что постоянные нападки сделали ее характер ангельским. На все грубости и колкости она отвечала искренней улыбкой.

Только с одной вещью ей не удалось смириться. Стоило журналистам допустить хоть малейший намек на ее роман с Гитлером, Лени сразу грозилась прервать интервью: да как вы смели подумать, что шикарная Лени могла спать с этим безобразным и неспортивным неврастеником?

10 сентября 2003 года Лени Рифеншталь умерла во сне в своем особняке в городе Пекинг на берегу Штарнбергского озера в Баварии. Ей шел сто второй год. «Остановка сердца,» — сообщил пресс-службам мира ее бойфренд Хорст Кеттнер. Геронтофилы, панки, неонацисты, гомосексуалисты, феминистки, фотографы и просто просвещенные люди, хоть раз в жизни видевшие кадры из фильмов Рифеншталь, облачились в траур. Или представили, что облачились.

Потому что нет разницы между реальным и воображаемым. Сила воли создает волшебство. Жизнь и дела Лени — лучшие доказательства этой шаткой теории. Фантазии Рифеншталь стали знаменем одной из самых антигуманных доктрин в истории человечества — превосходства арийской нации. И вполне возможно, у Гитлера ничего не вышло бы без помощи его маленькой волшебницы. У него не было секретных лабораторий с тибетскими магами, а была одна-единственная Лени с девичьими бреднями о красоте человеческого тела, сильная девушка во власти иллюзий.