«Ромео и Джульетта советских времен» — так сейчас называют роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата», написанный им еще в 1966 году, но опубликованный только в 1987-м. Три года спустя вышло продолжение — роман «Страх», а в 1996 году и последняя книга трилогии «Прах и пепел». За разоблачением культа личности читатели тогда не рассмотрели пронзительную историю любви двух людей — Вари Ивановой и Саши Панкратова, — созданных друг для друга и разлученных навсегда страшными и жестокими жизненными обстоятельствами. Но новый 16-серийный фильм, снятый по трилогии Рыбакова, премьера которого состоялась 22 ноября на Первом канале, прежде всего о любви. Хотя исполнительница главной роли Чулпан Хаматова так не считает.

— Чулпан, а вы согласны с определением «Ромео и Джульетта советских времен»?

— Можно и так назвать, но, по-моему, «Дети Арбата» фильм намного более глобальный, чем просто история о любви. Это фильм об уничтоженном поколении, а не только о сложной судьбе Вари и Саши.

— На роль Вари Ивановой пробовалось много разных актрис. Почему взяли именно вас?

— На самом деле я очень долго сопротивлялась. Я отказалась сниматься в «Московской саге», потому что для меня это настолько окровавленное время, что взять на себя смелость окунуться в него я боялась. Нужно иметь силы и самоуверенность, чтобы попытаться передать эту трагичнейшую, чудовищную полосу жизни нашей страны.

— Так почему в итоге согласились?

— Я очень благодарна режиссеру Андрею Андреевичу Эшпаю, который в итоге убедил меня сниматься. Весь съемочный период я вспоминаю с таким счастьем, с такой ностальгией, что со мной бывает очень редко. Уже после съемок, когда я села смотреть картину, поймала себя на мысли, что, начав в два часа ночи, я посмотрела ее целиком. Хотя заставить меня сидеть перед видеомагнитофоном и не ложиться спать до утра практически невозможно. Мне не только было интересно увидеть, что я там натворила, но и посмотреть, что происходит со всеми героями. И когда в конце показывают всех детей Арбата, включая подонка Шарока, радостных и счастливых в самом начале их пути, я плакала очень сильно. Даже не потому, что герои умерли, они все равно счастливыми умерли, а потому что выгребли, выскоблили целое поколение.

— А во время работы над картиной вы плакали?

— Конечно. Я сентиментальный человек, и для меня это нормальная человеческая реакция, реакция откликающегося человека. А я в силу своей профессии, к счастью, таковым являюсь.

— У вас был кто-то в семье, кто пострадал от репрессий?

— Да, были. Мой дядя потерял отца. Но так много времени прошло и настолько была зализана, залечена рана — хотя это только так кажется, такие раны не заживают, — что я слышала об этом уже только отголосками. Я, безусловно, обращалась к нему, пыталась что-то почерпнуть, но больше брала из собственных ощущений, из книг, мемуаров.

— Вы читали книги Анатолия Рыбакова?

— Очень давно я прочла только первую книгу — «Дети Арбата». Тогда для меня это было более исторической литературой, нежели художественной. Перед съемками я прочла все три романа и параллельно смотрела еще литературу, которая мне была интересна с точки зрения истории.

— А со вдовой Рыбакова Татьяной Марковной разговаривали?

— Да, она замечательная. Ну вообще-то я ее видела один день, когда мы ей показывали фильм и очень волновались, как она примет картину. Если бы у меня было побольше наглости и настойчивости оторвать ее от всех друзей, которых у нее здесь очень много, я попросила бы ее подарить время молодой артистке, но я не решилась. Так что я просто сидела рядом и помалкивала.

— Вы будете легко воспринимать критику в свой адрес? А она непременно будет, так как обязательно найдутся люди, которые будут недовольны выбором вас на роль Вари — нельзя же всем угодить.

— Я знаю, что, может быть, для некоторых будет просто потрясение и оскорбление то, что я там делаю в роли Вари. Я абсолютно к этому готова, так же, как абсолютно уверена в том, что я права. И все мы — дети Арбата — правы, поэтому, наверное, критика меня будет мало волновать. У каждого свой собственный взгляд и представление о романе, но киноверсия — это киноверсия, некое наше собственное свободное прочтение. И если думать о том, как бы не обидеть того или иного читателя, можно свихнуться. Нужно делать то, во что ты веришь, и тогда получишь результат.

— Если вы считаете, что вы правы, вы можете сказать, что на сто процентов довольны собой в «Детях Арбата»?

— На сто, конечно, нет, потому что я очень жесткий критик своей собственной работы, но то, что это мой профессиональный шаг вперед, — это безусловно.